С Михаилом Ивановичем Чигориным я встретился за шахматной доской только один раз – во Втором Всероссийском турнире. Встреча оказалась роковой для меня. В свое время получило известность финальное положение этой партии – явно ничейное, в котором я, однако, после недолгого раздумья нашел простой и легкий… проигрыш. Но речь не об этом. Мне хочется рассказать о том, кем был М. И. Чигорин для нас, его современников.

     Имя Чигорина было широко известно по всей России. Когда появлялся где-нибудь молодой, многообещающий талант, говорили – «новый Чигорин». Когда в каком-нибудь городе один шахматист резко выделялся по силе среди других, местные любители шахмат говорили: «Это – наш Чигорин». Когда ребятишки садились играть в шахматы, взрослые говорили им: «Ну, вы, Чигорины!»

     За успехами М. И. Чигорина, особенно, когда он играл с иностранными шахматистами, следили, можно сказать, все русские люди, радуясь победам и огорчаясь неудачами. Широкая публика торжествовала по поводу побед Чигорина в «битве великанов» в Гэстингсском турнире, сожалела, что он недобрал пол-очка до первого приза, и утешалась тем, что победителем по существу вышел Михаил Иванович, «побивший» и первого призера Пильсбери, и Ласкера, и Тарраша.

     Мы внимательно следили за матчами Чигорина со Стейницем и досадовали, когда Чигорин грубым просмотром проиграл выигранную последнюю партию второго матча.

     Широкая публика видела в Чигорине человека, высоко державшего знамя русской шахматной культуры перед всем миром. А в наших глазах, глазах шахматистов, он был представителем русского по духу шахматного искусства.

     Родословная чигоринского искусства идет из тех народных глубин, из которых вышло искусство Пушкина, Глинки, Репина. Это – широта кругозора, не давшего связать себя догматикой и схоластикой, это – сила творческого воображения, это – глубина мысли, это – яркая форма выражения.

     Стейниц отстоял звание чемпиона мира в борьбе с Чигориным благодаря тому, что играл матчи в обстановке, гораздо более благоприятной для него, чем для Чигорина. И климат и обстановка были в Гаване более непривычными для Чигорина, чем для Стейница. Ведь и Ласкер, более тренированный, чем Чигорин, не выдержал климатических условий Гаваны в матче с Капабланкой.

     Что показал бы матч Ласкера с Чигориным – гадать мудрено. Можно только пожалеть, что московские меценаты в космополитическом рвении предпочли устроить в Москве матч между Стейницем и Ласкером, а не между Ласкером и Чигориным. Нам казалось, что Чигорин может сыграть матч с Ласкером в том стиле, в каком он выиграл у него гэстингсскую партию.

     В тяжелых условиях протекала и личная жизнь М. И. Чигорина и его шахматное творчество. Он был и шахматным чемпионом России, и шахматным энтузиастом, и шахматным литератором. Для издания журнала и поездок за границу на турниры нужны были деньги. Сам Чигорин был бедным тружеником, а выпрашивать деньги у богачей он не привык…

Наши мастера, выросшие в советских условиях, едва ли могут себе представить, как трудно было М. И. Чигорину бороться за развитие шахматного искусства в России.

С. Шаров.

Источник:  «Бюллетень Комитета по делам физкультуры и спорта при Совете Министров СССР»,  №6 за 15 декабря 1950 года.

Выпуск бюллетеня был посвящен 100-летию со дня рождения М. И. Чигорина.