Михаил Таль, как Эйве и Смыслов, всего лишь год носил шахматную корону, но среди остальных шахматных монархов, он был одной из самых ярких фигур. Чувством юмора, которым обладал Таль, не может похвалиться вся вместе взятая остальная дюжина чемпионов. Однажды комментатор сильно удивился, как это так, Таль не заметил хода, который сразу указал ученик шестого класса. На что Таль ответил: «Если бы я сейчас учился в 6-м классе, я бы тоже увидел этот ход!» Какое замечательное время выпало на год царствования Михаила Таля. Мир восторгался кубинской революцией, а Хрущев объявил о мирном соревновании двух систем, и вполне возможно, верил в это сам. И всё же, это было счастливое время даже для Советского Союза. Время накрахмаленных нижних юбок, и красивых девушек. Но один большой и традиционный недостаток: нехватка еды. Никита Хрущев верил, что страну спасет кукуруза. Любой царь, тот последний, кто верит в волшебную палочку.

     И это время счастливейшее для Михаила Таля. Он был одним из кумиров молодежи, верившей в идеалы революции, и видевшей в полете Гагарина, подтверждение своей веры. Гагарин олицетворял мечту о самом справедливом обществе. Теперь, без всякого принуждения, молодежь уезжала в самые глухие места Сибири, строить в нечеловеческих условиях новые города. Не надо смеяться, они были последними романтиками эпохи. Как и Михаил Таль, который со скоростью «гагаринской» ракеты, взлетел на шахматный Олимп. В двадцать один год – первый в стране, в двадцать два года – первый на турнире претендентов, в двадцать четыре – Чемпион мира. Рига – это город, в котором родился, вырос и прожил свою жизнь 8-й шахматный чемпион. Семья Таля уехала из Риги последним поездом, перед тем, как в неё вошли немецкие войска. До Урала в поезде можно было только стоять, столько людей набилось в вагон. Да, судьба спасла великого шахматиста, но, сколько было гениев среди детей, которых замучили нацисты в своих лагерях смерти. Какой урон понесла цивилизация, даже если измерять её урон – талантами.

     В конце войны, семья Таля вернулась в Ригу. После окончания университета, Таль получил диплом учителя русской литературы, и преподавал в одной из городских школ. Он увлекался игрой на рояле, но больше всего получал удовольствие от игры на сцене, в любом амплуа, от комика, до статиста.

     Шахматный трон будет не долго стеснять его демократические нравы. Фантастические шахматные успехи молодого Таля, породили даже мистическое определение: «загадка Таля», которую многие пытались объяснить. «Хотите знать, как побеждает Таль?», - говорил один из претендентов на корону. «Он располагает фигуры в центре, а затем их где-нибудь жертвует». Ласкер балансировал на краю, чтобы выманить соперника, против Таля достаточно было начать играть. В головокружительную атаку он бросался сам. Молодого Таля мало интересовала оценка позиции, утверждал Ботвинник, пусть будет хуже, лишь бы фигуры были подвижны. Тогда перебор вариантов необычайно велик. Партнеру он не по плечу, а быстродействие и память Таля, скажутся.

     В Риге, двенадцатилетний Таль, пришел с шахматной доской знакомиться с патриархом. Жена Ботвинника сказала, - «чемпион отдыхает, приходите, мальчик, попозже». Но вновь осмелиться на встречу с Ботвинником, Таль сумел только в 60-м году, в театре Пушкина в Москве, на собственном матче за шахматную корону. Что-то невероятное творилось тогда в Москве. Да и вся страна разделилась на два лагеря. Казалось, у людей не было других забот, как волноваться, не допустит ли Таль ошибку в своей головоломной игре.

     К тому времени, чемпионаты мира стали привычным соревнованием советских гроссмейстеров. Это были «райские кущи», куда чужих охотиться не допускали. Пятидесятилетний Ботвинник, впервые столкнулся с игрой, которую его логическое мировоззрение не принимало, и противоядие от неё ещё не выработалось. Таль – победил, его поклонники – ликовали! Для многих далеких от шахмат людей, это была победа свободного будущего, над традиционным прошлым. Победа человека, который далек от режима, далек от идеологии. Он весел, щедр, остроумен, и его болельщикам, тогда казалось, наступают другие, именно такие свободные и веселые времена.

     И, наконец, встреча в Вене, руководителей двух сверхдержав. Это была во всех отношениях встреча равных партнеров, за исключением только того, что чета Хрущевых, имела вес в два раза больше, чем супруги Кеннеди. Предчувствие не обмануло сталинистов. На XX съезде партии, Хрущев осудил политику вождя всех времен и народов. Наступило потепление, которое длилось также не долго, как и чемпионство Таля. Осенью, в Москве, напротив Кремля, в театре эстрады, Ботвинник, в матче-реванше вернул себе чемпионский титул. Таль демонстративно после матча пренебрегал спортивным режимом, Ботвинник напротив упорно готовился к предстоящей встрече. Афоризм Ласкера: «Самое трудное выиграть выигранные позиции», целиков про Таля. Шахматные переживания в стране достигли апогея. Спустя много лет Брежнем скажет Ботвиннику: «Я болел за Вас, а вот мой сын болел за Таля».

     В России перекрывали не только реки, но и робкие ростки свободы. Нигде и никогда Таль не осуждал Партию, спецслужбы, существующий строй. Он пытался остаться свободным человеком в несвободной стране. Но, конечно, это был миф. И поколение, которое прошло Сталина, оказалось обманутым поколением. Ведь они начинали жизнь, веря в счастливые перемены.