Когда заканчивается шахматный турнир, бывают довольные и недо­вольные участники. Почти каждый старается доказать, что если бы он выиграл у другого, а тот в свою очередь у третьего, борьба могла бы. сложиться совсем по-иному. Конечно, со словом «если» можно манипу­лировать как угодно. Но на этот раз нельзя привести ни одного доказа­тельства, что победителем турнира мог быть кто-либо иной, кроме Бот­винника.

     Победа Ботвинника настолько блестяща и убедительна в спортивном и творческом отношении, что ему аплодируют все участники чемпионата, все шахматисты СССР. Ему будут аплодировать шахматисты Америки, Англии, всего мира, когда они ознакомятся с партиями, которые он дал в этом турнире. Ботвинник находится сейчас в такой блестящей форме, что участие в этом турнире кого-либо из лучших гроссмейстеров мира и даже самого чемпиона мира не могло бы изменить результаты пер­венства. В чем преимущество Ботвинника над другими советскими мастерами? Знатока удивляет, как остроумно и психологически тонко Ботвинник навязывает одному противнику бурную комбинационную схватку, друго­му — напряженную, позиционную борьбу. Именно в этом, я полагаю, од­на из причин успеха Ботвинника. Само собой понятно, для того чтобы так играть, нужно самому в полной мере владеть всем многообразием идей и методов шахматного творчества. В игре Ботвинника сегодня я не вижу слабых сторон. Этим я не хочу сказать, что Ботвинник шахмат­ный «автомат». Таких шахматистов, которые бы не делали ошибок, не бывает. Ботвинник сегодня силен и в дебюте, миттельшпиле, эндшпиле и как стратег, техник и тактик.

     Каким образом Ботвинник дошел до такого совершенства? Для этого понятно, прежде всего, нужно иметь огромный шахматный талант. Но это еще не все. Требуется изумительная работоспособность, которая и характерна для Ботвинника. Когда смотришь партии чемпиона СССР, видишь, как упорно он изучал творчество Морфи, Стейница, Чигорина, Ласкера, Капабланки. От каждого из этих шахматных мыслителей Бот­винник взял самое лучшее, и в результате, когда играешь с ним, то чувствуешь, что перед тобой сидит шахматист огромнейшей силы и вы­сокой культуры.

     Спортивные качества Ботвинника также блестящи. Характерно для него, что со своими турнирными конкурентами он всегда играет остро и смело, с громадным напряжением сил. Не помню такого случая, чтобы Ботвинник проиграл партию, особо важную для него. Вспомним хотя бы его ответственейшие принципиальные встречи с Алехиным, Боголюбо­вым, Решевским, его партию с Котовым в чемпионате СССР 1939 года, его прошлогоднюю партию со Смысловым и другие. Был момент и в этом турнире, когда Болеславский в 10-м туре лишь на пол-очка отста­вал от Ботвинника. И вот в этой важной партии Ботвинник играет на выигрыш и отбрасывает своего конкурента. Многие другие в такой встре­че искали бы ничью, чтобы сохранить лидерство.

     Достижения чемпиона СССР правильно оценила вся наша печать. 34-летний Ботвинник находится в расцвете своих сил. Именно теперь настал подходящий момент для того, чтобы он оспаривал и завоевал первенство мира. Мне кажется, что Ботвинник поступает неправильно только в одном отношении. За всю свою шахматную карьеру он сыграл лишь два матча (с Левенфишем и со мной). Было бы целесообразно для Ботвинника провести длинные матчи с сильнейшими противниками.

    Может казаться, что я слишком хвалю Ботвинника. Он, конечно, в этом не нуждается. За него говорят таблица и сыгранные партии. Каждый шахматист, вплоть до любого гроссмейстера, должен во многом учиться у чемпиона страны.

    Много уже говорилось о режиме подготовки, которую осуществляет Ботвинник до и во время турнира. Было бы очень интересно, если бы Ботвинник поделился своим опытом и рассказал о некоторых «военных тайнах» своей тренировки.

    Я хочу лишь обратить внимание на одно очень важное свойство Бот­винника, которое я наблюдаю у него уже несколько лет. Большинство как наших, так и иностранных мастеров, сделав ход, встают и начинают разгуливать, говорить с товарищами или, что еще хуже, беседуют со зрителями. Это, конечно, отвлекает и отнимает энергию. Ботвинник си­дит у доски и тогда, когда ход противника. Он встает лишь, когда по­ложение совершенно выяснилось. Можно подумать, что в этом нет ни­чего особенного, однако нужно иметь большое терпение, выдержку и сильную волю, чтобы сидеть 4—5 часов у доски. Лично я уже давно собирался действовать в этом отношении по рецепту Ботвинника, а пе­ред началом этого чемпионата дал себе слово, что буду сидеть за дос­кой до окончания каждой своей партии. В первом туре, во время пар­тии с Ботвинником, я не разгуливал по сцене и встал лишь, когда сдался и поздравил своего противника с победой! К сожалению, после 3-го тура я выбыл из турнира по состоянию здоровья, и поэтому лишь в следующий раз я буду стараться вести игру по системе - Ботвинника, так же серьезно и напряженно, как он.

     Смыслов разочаровал своих многочисленных поклонников, ожидавших, как и в прошлом году, его «дуэли» с Ботвинником. Большинство шахматных критиков после окончания турнира коротко оправдали Смыслова тем, что он был плохо подготовлен к турниру. Я согласен с тем, что Смыслов был недостаточно подготовлен к такому соревнованию. Однако, если поглядеть на турнирную таблицу, то бросается в глаза удивительно хороший результат Смыслова против шести последних (5% очков) и его катастрофический результат против шести первых участников (1 очко). Это заставляет задуматься и внимательно проанализировать причины неуспеха Смыслова.

     Говорят, что Смыслов не уделяет внимания дебютной подготов­ке. Понятно, что плохо разыграть дебют, значит получить меньше шан­сов на выигрыш партии. Но дебют — это еще не все. После дебюта в шахматной партии следуют миттельшпиль и эндшпиль. Капабланка и Ласкер не особенно хорошо разыгрывали дебюты, но они стали чем­пионами мира. Не дебют виновен в том, что Смыслов проиграл шесть партий. К его встрече с Ботвинником был огромный спортивный инте­рес. Смыслов избрал чешскую защиту, которую он с успехом играет в последних турнирах. Нельзя сказать, что Смыслов пал жертвой дебют­ной новинки. Нет, Ботвинник просто играл эту партию лучше. В пар­тии с Болеславским Смыслов черными играл чигоринскую защиту ис­панской партии. Испанскую партию Смыслов играет много лет, и никак не дебют виновен в том, что он потерпел поражение. Рагозину Смыс­лов проиграл опять же в чешской защите не в дебюте, а после ряда интересных осложнений, блестяще задуманных Рагозиным.

     Смыслов, благодаря своим выдающимся успехам, считается одним из ведущих наших гроссмейстеров. Именно поэтому его противники ста­раются играть с ним особенно хорошо так же, как с Ботвинником. Но Ботвинник выдержал натиск своих сильнейших противников, а Смыс­лов ничего не смог им противопоставить. Противники Смыслова при­смотрелись ближе к его творчеству и к его прошлогодним партиям. Там Смыслов выигрывал партии коварными ловушками и спас некоторые позиции благодаря ошибкам противников. На этот раз Смыслову не уда­лась ни одна из его остроумных ловушек, а когда он попадал в худ­шее положение, его крепко держали в тисках и не давали вырваться.

     Высказывали предположение, что поражение в начале турнира демо­рализовало Смыслова, и это явилось причиной его неуспеха. По-моему, не в этом дело. Интересно проследить за результатами Смыслова по турам. Вот она эта линия его успехов и неудач: 1/2, 1, 0, 1, 0, 1, 0, 1, 1/2, 0, 0, 1/2, 1, 1/2, 1, 0, 1/2. Видно, что Смыслов хладнокровен, и после по­ражения не теряет головы. За каждый проигрыш он немедленно берет реванш в следующем туре.

     Хороших результатов нельзя достигнуть по «заказу». Те шахматные критики, которые заранее уверяли, что Смыслов займет, по меньшей ме­ре, второе место, плохо услужили таланту Смыслова. Он чувствовал себя обязанным, во что бы то ни стало, занять второе место и целый ряд партий играл явно ниже своих сил. Его ход Кеб против Котова не имеет ничего общего с идеями Чигорина в ферзевом гамбите. С Кон­стантинопольским Смыслов против всех правил теории двигает пешки, атакуя неослабленный королевский фланг противника. Неужели Смыслов не понимает, что это не годится? Конечно, понимает. Еще в Доме пионеров, где он учился шахматной игре, он знал, что так, как он играл против Котова и Константинопольского, нельзя строить шахмат­ную партию.

     Почему же Смыслов делает такие ходы? Опять мне кажется, что виновны шахматные критики, которые без конца хвалили Смыслова, что он играет оригинально, гениально. У меня создалось впечатление, что Смыслов, как будто нарочно, не хочет делать простой, нормальный ход и вместо этого находит какие-то вычурные ходы, которые оказываются просто плохими.

     Результат Смыслова будет для него хорошим уроком. Нет основа­ния для того, чтобы Смыслов растерялся. Ведь и неудачи неизбежны в карьере самых выдающихся шахматистов. Но задуматься Смыслову нужно очень серьезно. Ему нужно многому учиться у Ботвинника. Смыслов не должен бояться ничьих, а ведь две половинки — это це­лое очко. Это я уже часто говорил нашим молодым мастерам. Если бы Смыслом вместо шести нолей имел бы шесть половинок, то после тур­нира он был бы веселее.

     Много хорошего можно сказать о втором победителе турнира — Болеславском, который давно играет в силу гроссмейстера, а теперь, наконец, получил это почетное звание. Его партии всегда содержатель­ны. Он менее склонен к методичной игре, чем Ботвинник, и предпочитает искать новые пути. Однако Болеславский не двигает шахматные фигуры просто куда-нибудь, каждый его ход глубоко обдуман, а новые дебют­ные идеи — результат настойчивой и плодотворной работы. Многие пар­тии Болеславского являются лучшими в турнире. Короче говоря, Боле­славский играет очень и очень сильно.

     Бронштейна можно сравнить со Смысловым в начале его шахматной карьеры. Еще недавно мы видели самого молодого нашего мастера в киевском Дворце пионеров, а сейчас он занял третье место во всесо­юзном чемпионате. Особенности игры Бронштейна — богатая фантазия, бесстрашие и стремление во что бы то ни стало к инициативе и победе. Правда, Бронштейну помогло на третье место попасть турнирное счастье в прямом смысле этого слова. В последнем туре его главные конкурен­ты — Котов, Константинопольский, Рагозин, Рудаковский — должны были все проиграть и он выиграть, чтобы быть третьим. И на самом деле так и случилось.

     Бронштейн, наш «маленький Решевский», осмеливался три раза иг­рать королевский гамбит. Это, конечно, рискованно, но все же его про­тивники Алаторцев, Кан, Кобленц потерпели неприятное поражение. Неприятное для них потому, что мастер не должен проигрывать пар­тию в дебюте, который считается некорректным.

     Где же пресловутое знание дебютов?

     Дальше следует тройка — Бондаревский, Константинопольский, Ко­тов. За последнее время шахматные успехи Котова чередовались с
неудачами. Нужно, однако, иметь в виду, что в период войны Котов, как инженер-конструктор, выполнял важную оборонную работу. Когда шах­матисты узнали о награждении его орденом Ленина, они простили ему шахматные неудачи в военные годы. Сейчас, в мирных условиях, Котов может уделить значительно больше времени шахматам, и именно поэто­му он за последнее время добился ряда серьезных достижений.

     Бондаревский понемножку разыгрывается и скоро войдет в хорошую форму. Константинопольский долгое время был в числе лидеров турни­ра, но мне кажется, что он физически не выдержал напряжения борьбы Рагозина очень неудачно начал турнир, блестяще финишировал и испортил свои шансы лишь в последнем туре, без основания играя в ни­чейной позиции с Бондаревским на выигрыш.

     Гроссмейстер Лилиенталь, который начал соревнование очень плохо, был недоволен, что турнир кончился в тот момент, когда он, наконец, разыгрался во всю, набрав четыре очка в последних пяти турах.

    В целом турнир прошел хорошо и дал ряд содержательных партий. Но мне кажется, что наши последние чемпионаты не внесли много но­вого в теорию дебютов. Это, возможно, происходило потому, что во время войны у нас не было шахматных журналов, и наши мастера не имели возможности обменяться мнениями. Поэтому я особенно приветствую выход в свет журнала «Шахматы в СССР», так много сделавшего для углубленного изучения шахмат.

 Статья гроссмейстера С.Флора.