На сайте международного гроссмейстера Владимира Белова, прочитал статью написанную другим гроссмейстером и шахматным журналистом - Андреем Девяткиным. Это статья относится к тренерской теме и мне бы очень хотелось, чтобы пользователи нашего сообщества, а так же их родители, прочитали её и хорошо проанализировали. В этом материале вы встретите достаточно интересные размышления, которые будут полезны как шахматистам, так и родителям, тренерам.
Почему при выборе тренера следует в целом отдавать предпочтение шахматистам более высокой квалификации? Вопрос, казалось бы, элементарный. На взгляд шахматиста-профессионала, может показаться непонятным, зачем вдруг потребовалось объяснять людям подобные прописные истины. Однако, как показывает практика, многие полагают, что шахматная сила педагога значения не имеет, и часто обращаются к первому попавшемуся тренеру (например, тому, кто быстрее предложил свои услуги, чья внешность понравилась больше, школа расположена удобнее и т.д.), считая, что вопрос решен. Добавлю, что нынешняя жизнь насыщена разнообразной информацией и протекает в быстром ритме, поэтому время и возможность понять, кто сильный шахматист, а кто слабый, имеются далеко не у всех.
Прежде всего разберемся, зачем вообще нужно учить детей шахматам. Во-первых, польза от этой мудрой древней игры неоднократно подчеркивалась великими – соответствующие цитаты при желании находятся легко. Во-вторых, известно, что шахматы дисциплинируют мышление, развивают способность рассуждать логически, просчитывать в уме последствия и отвечать за свои поступки, воспитывают ответственность и концентрацию внимания, учат понимать логическую красоту. Не зря образ шахмат столь часто используется в современной рекламе, где он призван вызывать ассоциации с интеллектом, глубиной и продуманностью.
Все это – задачи, служащие общему развитию личности. Однако если рассматривать шахматы только лишь как «интеллектуальный тренажер», то вовсе не обязательно ставить перед учениками высокие спортивные цели – уровня первого разряда будет вполне достаточно. Более того, слишком серьезное увлечение шахматами при недостатке способностей может даже пойти во вред, сужая кругозор личности. Под «способностями» имеются в виду специфические, а не общие, т.к. недостаток шахматного таланта вовсе не подразумевает ни отсутствие других талантов, ни тем более слабость интеллекта. Лишь очень немногие великие мыслители были по-настоящему сильными шахматистами, хотя при этом подавляющее большинство из них как минимум знало правила и имело общее представление об игре.
Однако если в процессе обучения у ребенка выявляется ярко выраженный шахматный талант, то имеет смысл всерьез задуматься о стремлении к высшим ступеням шахматного мастерства. Профессия шахматиста имеет много привлекательных сторон: это и свободный график (отсутствие необходимости почти ежедневно ходить на работу с 9 до 18), и возможность повидать мир (ведь шахматные соревнования проводятся по всей планете), и способность совмещать приятное (практически все профессиональные шахматисты любят свое дело) с полезным (заработок). В финансовом плане шахматы, конечно, уступают монстрам вроде футбола или тенниса, однако по сравнению, например, с такими распространенными видами спорта, как настольный теннис, бадминтон или даже легкая атлетика, они скорее в выигрыше: призовой фонд матча на первенство мира – не ниже 1000000 долларов, участники Кубка мира (их обычно 128) получают призы в примерном диапазоне от $5000 до $100000, члены олимпийской команды России обеспечиваются бесплатными тренерами, поездками на сборы, высокими премиальными за успешные выступления и прочими привилегиями. «Обычный» профессионал (гроссмейстер с рейтингом Эло 2550-2600) также вполне в состоянии, особенно при наличии предпринимательских и коммуникативных способностей, обеспечить себя и свою семью одной лишь игрой в шахматы. При этом, в отличие от физических видов спорта, успешно выступать можно в 40 и даже в 50 лет. К тому же шахматист-профессионал может в любой момент переключиться на смежные виды деятельности – например, стать шахматным журналистом, комментатором или тренером (благо спрос на уроки шахмат пока достаточен).
Итак, мы видим, что существуют два подхода к обучению шахматам: один связан с общим развитием личности, другой – со стремлением к высшим спортивным достижениям и карьерой шахматного профессионала.
Рынок шахматных уроков находится сегодня в довольно хаотичном состоянии – уроки предлагают (и дают) все, кому не лень, от второразрядниц до гроссмейстеров. При этом довольно слабые шахматисты, не стесняясь, уверяют, что уж они-то, обладающие «тренерским опытом и уникальной методикой», научат шахматам «как надо», и просят за обучение почти столь же высокую цену, как и гроссмейстеры. Последние не могут реагировать адекватно и слишком уж завышать планку – как по объективным рыночным причинам, так и ввиду экономических реалий нашей страны. Справедливо ли это?
Разумеется, практическая шахматная сила тренера является важным, но отнюдь не единственным компонентом тренерского мастерства. В идеале Учитель должны обладать еще и такими качествами, как педагогический талант (в том числе терпение, умение объяснять и снизойти в объяснениях до уровня ученика), любовь к игре, энтузиазм, способность мотивировать учеников, общая культура/воспитание, методические способности и т.д. Впрочем, это уже отдельная тема.
Если речь идет о том, чтобы научить ребенка правилам шахмат и показать пару-тройку стандартных комбинаций, то это может сделать любой студент-перворазрядник или дедушка-любитель в парке. Однако если родители поставили перед собой цель воспитать действительно сильного шахматиста, то при прочих равных условиях им следует предпочесть тренера более высокой шахматной квалификации. Дедушка-любитель или студентка-перворазрядница не в состоянии научить подопечного играть сильно и понимать глубокие закономерности шахмат – по той элементарной причине, что сами они играют слабо и плохо понимают эти закономерности.
Более того, если вдуматься, то станет очевидным, что стать более сильными шахматистами этим горе-тренерам в свое время помешали собственные весьма серьезные пробелы в шахматном понимании, или недостаточная шахматная культура – называйте, как хотите. Это может быть, например, непонимание стратегии, эндшпиля, неумение считать варианты, приверженность к чрезвычайно сомнительным дебютам. Последнее, пожалуй, важнее всего – увы, широко распространена ситуация, когда сильные шахматисты не реализовывали свой потенциал именно потому, что первый тренер «поставил» им «кривые» схемы, привил неправильное понимание дебюта. Как известно, первое впечатление – самое сильное. Первые уроки обычно запоминаются на всю жизнь. Переучиваться же обычно крайне сложно – порой это даже хуже, чем изучение дебюта с нуля. В результате столь «блестящей» начальной подготовки ученик такого педагога будет всю жизнь, например, недооценивать важность борьбы за центр или не очень хорошо чувствовать нюансы пешечного расположения, что может стать непреодолимым препятствием на пути к высшему мастерству. Восполнение элементарных пробелов в области эндшпиля, тактики или стратегии в старшем возрасте – также весьма болезненное занятие. Изучением «азов» необходимо заниматься в том возрасте, когда информация лучше всего усваивается и когда в жизни, кроме собственно обучения, еще нет других проблем, когда еще не навалились со всей полнотой жизненные стрессы, а именно – в школьном. Известна история о том, как к Моцарту обратились с просьбой научить ребенка музыке, и когда выяснилось, что тот уже брал уроки у другого, посредственного музыканта, великий композитор потребовал за занятия двойную плату.
Столь же очевидно и то, что гроссмейстера от перворазрядника или КМС-а отличает именно всестороннее шахматное развитие. Невозможно достичь высшего шахматного звания (речь, разумеется, о честных способах достижения, но об этом см. ниже), если присутствуют явные пробелы в какой-либо шахматной области. У перворазрядников же и кандидатов в мастера такая ситуация встречается сплошь и рядом.
Разряды и звания (для тех, кто не знает, перечислю последние в иерархическом порядке – это мастер ФИДЕ, международный мастер и гроссмейстер) – довольно объективный показатель силы игры шахматистов-практиков. Еще более объективен рейтинг Эло, позволяющий отличить, например, классного гроссмейстера от среднего. Здесь, увы, приходится сделать грустную оговорку: к сожалению, всепроникающая коррупция добралась и до шахмат, и звание при большом желании можно попросту купить. (Так же, как и многое другое в нашей стране: результаты экзаменационных сессий [а то и дипломы ВУЗ-ов], водительские права, всевозможные справки и т.д. Убедиться в этом несложно – достаточно спуститься в московское метро и поизучать объявления в любом вагоне.) С рейтингом дело обстоит чуть сложнее, хотя, как показывает практика, и это можно сделать. В странах СНГ есть умельцы, которые, используя хорошие отношения с руководством федераций, подтасовывают результаты закрытых нормативных турниров, а то и вовсе «рисуют» таблицы несуществующих соревнований, помогая таким образом выполнить звание или нарастить рейтинг «кому надо» (возможно, даже себе). Смысл очень часто состоит именно в том, чтобы легче было, хвастаясь регалиями, зарабатывать на хлеб тренерской деятельностью. Подобные «организаторы» неплохо известны в шахматном сообществе, однако ввиду его традиционной закрытости, нежелания шахматистов выносить сор из избы, а также того факта, что привести четкие доказательства без проведения серьезного расследования довольно сложно, информация о них практически не выходит за узкие рамки шахматных кругов. Не буду преувеличивать масштаб проблемы (честных игроков все же явно больше), но закрывать глаза на нее нельзя.
Учитывая сказанное выше, имеет смысл обратить внимание еще на один, дополнительный (и в то же время крайне важный) показатель силы игрока – это результаты в официальных календарных (т.е. не закрытых или коммерческих) турнирах высокого уровня. Дело в том, что итоги подобных соревнований подтасовать крайне сложно, если вообще возможно. К таким турнирам в первую очередь относятся (по нисходящей) матч на первенство мира, матчи претендентов, Кубок мира, чемпионат Европы, национальные чемпионаты, первенства городов – крупных шахматных центров, а также соответствующие командные соревнования.
Разумеется, если шахматист полностью или почти полностью переключился на тренерскую работу, его результаты в редких выступлениях могут снизиться, однако даже при этом прошлые достижения (а, следовательно, и глубину понимания шахмат) не отнимешь. Нужно лишь отметить, что прекращение выступлений не равнозначно полному отрыву от современных шахматных реалий – вряд ли наставник, до сих пор имеющий отдаленное представление о компьютерных шахматных программах, способен вырастить по-настоящему сильного профессионала.
Конечно, и среди сильных, и среди слабых игроков, предлагающих уроки шахмат, хватает (по аналогии с любой другой деятельностью) как грамотных, сильных, одаренных, так и посредственных педагогов, а то и откровенных бездарей или халтурщиков. У тренеров, в отличие от шахматистов-практиков, нет ни своего рейтинг-листа, ни других четких критериев для определения профессионального мастерства. Всевозможные регалии типа звания «заслуженный тренер России» или «сеньор-тренер ФИДЕ» не всегда показательны, т.к. принципы их присвоения довольно туманны, и существует немало примеров, когда об успехах подопечных того или иного «заслуженного» тренера не известно ровным счетом ничего. Это же относится и к наставникам, которых часто характеризуют словами «опытнейший» или «известный». Как гласит английская пословица, «actions speak louder than words» – судят по делам, а не по словам. Есть и библейский вариант – «по плодам их узнаете их».
Логично все же предположить, что коль скоро мы выделили две основные цели обучения шахматам – общее развитие личности и карьера шахматиста-профессионала, то критерием может служить умение тренеров способствовать достижению одной из этих (а при случае даже и обоих) целей. Тогда хорошим тренером будет такой, чьи ученики либо регулярно добиваются высоких спортивных результатов, либо уже в зрелом возрасте, когда личность сформирована, благодарны своему наставнику за положительный вклад в развитие их личности. Впрочем, как я уже говорил, педагогическое мастерство – это сложная тема, требующая отдельного разговора.
Подводя итоги, можно сказать следующее:
1) Выбор тренера во многом зависит от поставленной цели. Если это – общее развитие личности обучаемого, то можно позволить себе менее ответственный подход. В данном случае, вероятно, человеческие и педагогические качества наставника будут иметь большее значение, чем его шахматная сила. Однако если речь идет о ребенке, у которого обнаружился шахматный талант, и есть цель воспитать по-настоящему сильного игрока, то при прочих равных условиях предпочтение следует отдавать тренеру более высокой шахматной квалификации. В противном случае обучение может с самого начала пойти не в том направлении, и карьера шахматного профессионала рискует быть загубленной. Из этого следует, что обладающий тренерскими способностями гроссмейстер имеет право требовать гораздо более высокую плату за уроки, чем обладающий теми же способностями кандидат в мастера.
2) При наличии формальных доказательств высокого шахматного уровня тренера (рейтинг и звание) имеет смысл на всякий случай поинтересоваться его достижениями в официальных календарных соревнованиях. Конечно, наилучшей гарантией являются успехи в таких турнирах, как первенство страны или Европы (не говоря уже о чемпионатах мира, но претенденты на высший титул редко переходят на тренерскую работу).
3) При наличии у наставника регалий вроде звания «заслуженный тренер» резонно все же узнать, каковы же его реальные тренерские успехи, а именно – кого из сильных шахматистов он воспитал.
4) Хорошие и посредственные педагоги есть как среди сильных, так и среди слабых шахматистов, и сам по себе шахматный уровень еще ничего не доказывает. Однако если у наставника имеются и другие важные качества, именно шахматное мастерство становится важнейшим козырем. Косвенным же доказательством наличия таких качеств могут послужить успехи воспитанников.
